Когда-то я очень любила Москву. Мне казалось, что она бесконечно длинная такая. На одной станции в метро зашел, потом едешь, едешь, едешь, едешь, вышел и не понятно, что там было, между тем местом, где зашел и где вышел. Может, там вообще ничего нет. Пустота, как фильме про лангольеров. Я жила как-то раз в гостинице Останкино, ужасная гостиница, мне потом после нее каждый даже самый дешевый европейский хостел казался Редиссоном. Мне надо было на какие-то лекции в РИА ехать к 8 утра. Я вышла из гостиницы, села на троллейбус, чтобы до метро добраться. И было что-то около половины седьмого утра. И снег. Много снега. И мы ехали, ехали, ехали, ехали. А когда приехали к метро, наконец, я подумала: какие лекции вообще. И поехала кататься. Выбирала название станции, выходила и шла гулять. Получалось много таких маленьких Москв, которые между собой, ну, у меня в голове, никак не соединены. Вот Красная площадь, а вот улица с домами, в которых окна на уровне коленок. А между ними — ничего. А потом мне Москва разонравилась, потому что длинная же бесконечно. Потому что все время сплошное ничего и ехали, ехали, ехали, ехали. Потом я полюбила Калининград. Калининград он маленький совсем, же. Он весь в голове есть, можно так мысленно улицу представить и вспомнить, какой там цвет козырька над подъездом. Или где ступенька на тротуаре. Или как выглядит нужная табличка с названием улицы. Еще брусчатка. Все матерят ее, водители, а туристы из средней и дальше части России говорят: брусчаааткааа! Озера вот эти, парки. В Калининграде надо брать книгу, велосипед, кофе с собой, и все, кажется, так и делают. Как-то я ходила там на бизнес завтрак. У меня были синие волосы. Я звонила какому-то пресс-секретарю (серьезному) и он мне махал откуда-то из-за угла, из кустов сирени и кричал: «да-да Наталья, я вас заприметил, заприметил, по чудному оттенку головы!». И потом мы пошли и все ели маленькие такие бутерброды, пили чай из беленьких кружек и я все ждала, что будет кто-нибудь с закрученными усами и в клетчатых штанах. Потому что все в Калининграде какое-то такое. С закрученными усами и клетчатое. Никакого угля, нефтехимии и всего такого. Потом я полюбила Ригу. Рига вообще песня. Рига маленькая. И такая обманчиво русская. Вот ты идешь по улице, и слышишь: «** мать, Маша, ты что издеваешься надо мной?». И тебе кажется, что ты точно в России. Но не совсем. Последним я полюбила Милан. Не сразу. В первый раз было нет, а потом — да. Милан похож на красивого и умного мужчину. Когда смотришь, и думаешь, что он всем нравится, потому что красавчик, но, наверняка, ведь пустышка. А потом раз и нет. И все в нем прекрасно. И пахнет вкусно и одет хорошо и интересно с ним. И пицца, и духи, и вот это вот “ciaooo”. Милан нельзя не любить, Милан бьет в самое сердце. Всем трем признаюсь в любви, и Риге, и Калининграду и Милану. И даже Москве немножко. В каждом месте осталось по кусочку души).
